Отрывок из книги Михаила Минеева "Минькино детство" - рассказ старого башкира.

"Эту историю мне рассказывал мой дедушка, когда я был маленький, а ему рассказывал его дедушка, а тому - его дедушка... Люди уже точно не помнят, когда это было, только знают, что … шиханов тогда еще не было.

Когда-то в этих краях жил ногайский шах. Был он, как все богачи, жадный и злой, и была у него дочка, назовем ее Гульчира. Она, не в пример отцу, была красивой и доброй сердцем. По соседству в юрте жила бедная женщина с сыном, назовем его Ишбулды. Вот и подружились на беду Ишбулды с Гульчирой.

 

Когда девушка подросла, стали во дворец ее отца богатые женихи из разных земель приезжать. Кого там только не было и какой только калым не сулили они шаху! А отцу красавицы все было, мало, и он прогонял их. Пришел сватать Гульчиру и Ишбулды, ее любимый.

- Что ты можешь принести, какой калым за невесту дашь мне? - со злым смехом спросил его ногайский шах.

- Свою любовь и только любовь, - ответил юноша.

Вдоволь насмеявшись, шах прогнал его со двора, крикнув вдогонку:

- Вот если принесешь мне за калым живое сердце твоей матери, то, так и быть,отдам тебе в жены свою дочь! В большой печали вернулся Ишбулды в свою юрту.

- Мама, сказал он, - шах требует калым за Гульчиру.

- А что мы можем ему дать? - ответила мать, - разве что эту дырявую юрту.

- Мама, - с дрожью произнес сын. - Шах требует, чтобы я принес твое живое сердце, тогда он отдаст мне Гульчиру в жены.

Мать, недолго думая, взяла нож, ударила себя в грудь, вынула большое, горячее сердце и, протянув его сыну, сказала лишь два слова:

- Торопись, сынок! - и умерла.

А сердце еще было живо. Ишбулды, взяв его в обе ладони, бросился бежать ко дворцу шаха. Все это видел Урал-батыр - главный дух здешних мест. Не стерпел он такой несправедливости и бросил на дорогу, по которой бежал юноша, небольшой камень. Юноша упал, уронив на дорогу сердце матери. Задыхаясь в дорожной пыли, сердце прошептало: "Не ушибся ли, сынок?" - И окаменело, превратившись в большую гору - Юрак-Тау.

Сын, увидев перед собой большое окаменевшее сердце матери, словно очнулся от наваждения. Он вдруг понял, что на свете существует Любовь, которая гораздо больше и благороднее, чем его любовь к девушке, - любовь матери к сыну. Он упал на землю и стал молить Урала-батыра, чтобы он покарал его за содеянное. Взмахнул Урал-батыр рукой, и тело, распластанное на земле, обернулось горой Куш-Тау.

Все это, оказывается, видел и злой ногайский шах. Он сидел на балконе своего дворца и насмехался. В третий раз взмахнул рукой Урал-батыр, и дворец вместе с шахом и его богатствами превратились в третью гору - Шах-Тау... Люди слышали, будто Урал-батыр крикнул: "Эти богатства шаха достанутся только тем, кто будет по-настоящему бороться за свое счастье и победит..."

Не успел мне рассказать старик-башкир о том, как появилась четвертая гора-Шихан. Вскоре началась война, во время которой он был призван в трудовую армию и работал на сооружении содового завода. Получив похоронку на сына, он умер от горя в конце войны. С ним умерла и легенда о четвертой горе. Но я ищу ее и, думаю, обязательно найду."

P. S. Пожилой башкир умер не от горя, а от непосильной работы. Трудовая армия мало чем отличалась от сталинских лагерей. 

 

 

Легенда об Агидели и Ашаке